Дело Шиммеля живет и процветает, USA

С вами такого не бывало – шел мимо и вдруг обнаружил сокровище? Ну, пусть не сокровище, но, просто что-то невероятно интересное? На днях я зашел купить бутылку воды в обычную, как мне показалось, закусочную на Хаустон-стрит и оказался в самой старой еврейской пекарне Нью-Йорка – "The Original Yonah Schimmel Knishery". Она – не просто памятник городской истории, ее продукцию покупают такие именитые заведения, как Katz Dely и супер-гастроном Dean and DeLuca. Но что меня подтолкнуло к тому, чтобы написать об этом заведении, так это то, что его владельцем оказался наш иммигрант – Алекс Вольфман.

Но начнем по порядку. Иона Шиммель прибыл в США в самом конце 19 века из Румынии. Алекс рассказывает, что от правнучки Шиммеля узнал, что на родине Иона был раввином. В Нью-Йорке он поселился на Кони-Айленде и начал бизнес в 1890 году с того, что толкал по городским улицам лоток на колесах со своей фирменной продукцией. В 1910 году он снял помещение на Хаустон-стрит, в котором я и натолкнулся на успешного продолжателя его дела.

О нем и пойдет речь.

Алекс родился с славном городе Бердичеве, фактом своего происхождения опровергнув мнение о том, что этот город существует только в еврейских анекдотах. Он окончил музыкальную школу, играл на трубе и на баритоне достаточно хорошо, чтобы начать подрабатывать на свадьбах, а в дневное время работал... помощником токаря.

Музыкальную карьеру Алекс продолжил в армии, а после службы закончил музыкальное училище в Житомире.

В Америке, куда он прибыл в 1979 году, Алекс недолго искал применение своим талантам. Играл на еврейских свадьбах в Вильямсбурге и... немного работал токарем.

В конце 70-х к еврейскому иммигранту еще не были приставлены бесчисленные помощники из общественных организаций – от учителей английского до психотерапевтов, способствующих адаптации и интеграции. Иммигрант был предоставлен собственному инстинкту выживания и тому самому еврейскому уму, про который так много сказано в книгах и устном фольклоре.

Алекс учил английский на ходу, пользуясь идишем в качестве лингвистического мостика в новую языковую среду. На одной "парти" в Вильямсбурге коллега-оркестрант подсказал ему, где можно подработать – это было заведение Ионы Шиммеля. Нанимала его на работу правнучка прославленного мастера кнышевого производства Лилиан.

– В качестве кого же вас нанимали? – удивляюсь я. – Неужели вы и кныши умели делать?

– Это было такое место, где работник должен был делать все: убрать, принять товар, обслужить посетителя, поднести, вынести, и в конечном итоге я попал на кухню, где стоял рядом с другими пекарями и лепил кныши, как лепили они. Так я и научился этому делу.

– И, все же, чем вы могли приглянуться владельцам закусочной?

– Слушайте, я говорил на идиш, я был молодой, энергичный...

– Красивый!

– Красивый! – он смеется.

Про себя я прикидываю, что если и в 2005-м мой собеседник моментально располагает к себе природной общительностью, легкой улыбкой и очевидной энергичностью, то 26 лет назад все эти качества должны были из него бить, как из фонтана.

– Я с ней поговорил, она сказала, что сообщит мне о своем решении и мы попрощались. А когда я пришел домой, жена мне говорит: "Звонили от Ионы Шиммеля и сказали, чтобы ты выходил на работу!"

– С 79 года я приходил в это заведение и уходил из него раз шесть-семь, – вспоминает Алекс. – Иногда находил что-то более привлекательное, но потом либо та работа кончалась, либо мне предлагали лучшие условия у Шиммеля, в конечном итоге я снова оказывался здесь. Они меня ценили. Я работал как заводной. Делал все, что требовалось.

Алекс кивает на небольшое помещение с белым прилавком у входа, несколькими узкими и длинными столами, стены, увешанные пожелтевшими снимками и вырезками из газет.

– Здесь все, как сто лет назад. Эти статьи – только малая часть всех, которые написаны о нас. Мы же городской "лэндмарк". Хозяйка дома говорит мне: "Алекс, район идет вверх, но ты можешь не переживать за рент".

К нам приходят люди и плачут. Серьезно. Мы спрашиваем: в чем дело? Они говорят: мы здесь познакомились 60 лет назад. Это факт – у нас есть клиенты, которые ходили сюда еще до войны.

В словах Алекса нет ни толики хвастовства, но слышна явная гордость за то, что он явился невольным продолжателем еврейской кулинарной традиции. И не только кулинарной. Судите сами – искусство пекаря купить нельзя. Оно в его руках. Приобретя в середине 90-х годов свой бизнес, Алекс по сути купил вывеску "The Original Yonah Schimmel Knishery". Я предполагаю, что он может повесить ее сегодня, где угодно от Кони-Айленда до Ривердейла, исходя из соображений коммерческой выгоды. Скажем, где будет дешевле аренда. После стольких лет и стольких контактов, я думаю, он даже может сменить упомянутую вывеску на собственную – "Кныши Алекса Вольфмана". Однако, он сохранил старое имя закусочной и остался на главной артерии Ист-Сайда, который все больше и больше обезличивается невыразительными стеклянными кубами последних новостроек.

Стоя у его прилавка – простого деревянного ящика, крашенного толстым слоем белой масляной краски, с плоским стеклянным окном, служащим витриной, за которой лежат аккуратными рядами кныши и штрудели, ты можешь коснуться истории, времени, в котором жили твои родители и родители твоих родителей. Эта закусочная своего рода машина времени.

– Сейчас как делают кныши? – рассказывает Алекс. – На машине. Но так, как ты его сделаешь руками, никакая машина не сделает. Машина его прессует, а ты его лепишь пальцами. Вид другой, консистенция другая, вкус другой, все другое! Поэтому у меня покупает их Кац, Дин и Делука, на разные "парти" мини-кнышики заказывают тысячами. А сколько у меня тут знаменитостей бывает! – Алекс машет рукой, давая понять, что всех не перечислить. – Недавно заходила эта комедиантка, как ее... Джоэн Риверс, вот. Она попробовала мой кныш и сказала только одно слово – "делышес"!

– С какой начинкой самые популярные?

– Самый популярный у нас классический кныш из картофеля с луком. Но мы делаем любые: с грибами, со шпинатом, с брокколи, из сладкого картофеля, какие хотите.

Я выбираю со сладким картофелем. Как бы описать его? Он теплый, картофельная плоть собрана вместе, но не рассыпается, баланс влаги и сухости – идеальный, он сладкий, но не приторный. Съев его, хочется еще, но из глубин сознания всплывает образ бессмертного доктора Аткинса, который грозя пальцем, говорит вашему корреспонденту:

– На сегодня хватит! Зайдешь сюда в другой раз!

– Ладно, – нехотя отвечает ваш корреспондент смертельному врагу углеводов. – Зайду в другой раз.

И таки зайдет!


News Central Home \| News Central Resources \| Portal News Resources \| Help \| Login


	© 2024 RussianAMERICA Holding All Rights Reserved • Contact